(2)

День — ослепляющий пыльной серостью свет.

Ночь — каменный звёздный барак.

День. Ночь. Так целый век.

Надежда: мне знаком опознавательный знак.

Метнулась чья-то тень.

Счастье. Но... как далеко.

Ночь. Утро. Сегодня явится долгожданный мой день.

Вспышка. И опять ничего.

У меня опускаются руки. Но кричу из последних сил:

«Вот последняя преграда. И! Я увижу жизненный рай!

... Наконец-то! Ура! Я победил.

Счастье, нашёл тебя, знай!»

Но вот

я

на ровной площадке. Нет больше каменных стен.

Да, счастье, я рвался к тебе неспроста.

Рай — мираж.

Человек — манекен.

И пустотá,

Пустота,

Пустота.

* * *

Харкает чёрной кровью народов мудрость:

«Тьфу, сегодня оставила треглавая идея

В раскалённой пустыне со змеями, грéя,

Тухлую старость, взрослость и кривую юность!»

Да, русская речь расстреляна жаргоном,

Но в каменного идола последним патроном

Стрельнула гашишем накуренность.

За наркоманом тащится кислый запах.

Лжедезодорантом так мертвечина носы свербит —

В аду; сатана ржет: «Гонорéя, а тут Спид?».

Человечество в дьявольских лапах

Шевелится, шамкает синими губами,

Вспоминает с горькими слезами

Про иго детства в уборных затхлых.

EXIT next