* * *

Судьба так хочет, чтоб одним

быть ореóлом всем живым,

тысячелетья дар мы чтим

в наследьях злáтом неземным.

Мозг первобытен меж двух льдин,

что быстро тают средь глубин,

слепцáм тонуть, коль мещанин —

мир-человечество един.

На клетки подсознанью шлёт

каждый у Бога свой приход,

шумит, как óрганы, — народ:

царь, гений, раб да идиот.

Как шёл к разливам ручеёк,—

амёбой раньше был рачок,

жизней сто тысяч жил жучок,

сто миллиардов жёг бычок.

Дар с каждой жизнью делал шаг,

рождён из первых нас дурак,

он чем кошмарней пал во мрак,

тем ярче чуял Бога знак.

Кто власть взяв, поперхнулся вдруг,

в другом рожденьи сузит круг,

но кто — творитель другим мук,

чтоб жить для жертвы злых услуг,                                                

Падёт назад во мглу векóв,

рабом — вкусить жар кулаков,

на развлечéньи игроков:

смерть чистит без обиняков.

Таким на выбор или рай,

где сад любóй мечты, но знай:

иллюзий ложь — не неба край,

чтоб развиваться, погибай.

Учёный аль поклóнник вер,

запутан культом царств химéр,

есть существá из высших сфер,

нам недоступен их пример.

Мозг в миллиард идей за миг,

ум-глаз не уменьшает сдвиг

на километры даже блик,

как обезьяны, люд тем дик.

Есть шанс родиться в их мирах,

мы можем скинуть грехóв прах,

но помощь — пред Всевышним страх,

у мудрости в благих умах.

Памяти Владислава Листьева'

Который раз убийство! — привычный надрыв

в глóтках глаз, в глазáх чувств; скрежет зубóв,

рельс, колёс поездóв для безнакáзанных адских

сил — грандиóзнейший шквал побед перед тем,

как убийцам-манекéнам одеть скальпы со змéями

вместо волос, чтоб спуститься в огонь, в преисподни

с зáпахом сéры.

Он, как другие многие страшные жертвы,

вознёсся на небо, чью прéлесть не представить,

зелёные листья гигантских райских садóв

их окрыляли в благоухании душ цветами ангелов

к линии счастья за горизонт мечты

в бесконечность, где бытиё во Вселенной сливается

с силою Бога.