Позорный Антитриýмф по «Триумфу» Квинта

Горáция Флáкка'

(вольный перевод «Триумфа»

с современными персонажами)

Уж хватит зéмлям русским прежних козней,

в грех град метнул гнев Бога, ведь, знать, крáсна

десница кровью, — «Ты кинь копьё в небо», —

мстит ужас в грáдах.

В ужасе люду тяжко не вернуться

к демону, монстру вновь жечь нас за ропот,

жалких культ Ленина у быдла манит высью

зрить власть с вершин гор,

рыбою народа массы липнут к силе —

знак, и, что трон вождя был голубиным,

а властью страха чтоб, вспрыгнув, умчаться

по стéпи ланью.

Увидим реку Москву мы, брег правый –

кремлёвский, теченью мятежной волей,

плыть по грязи к монументам царским

за новым храмом.

К крóви лжепатриоты призывают,

слышим клич мщенья; блудных берег левый,

ты — лишь обманы, идол твой против.

То — два супруга!

Средь гражданских войн рёв металла слышен:

насильно в Грозном буйство усмирили?

Осознанье бойни молодцев, как жертву,

не многим в горечь.                 

 Чем мóлят Бога при-смерти народы

 о сильной власти? Просьбой: «Мы устали,

 простые люди, хватит нам в муке слушать

 о правде сказки?»                      

Кто ждут во искупленье счастья — козней

идейных, тебя искренне возвысят:

тучи на дýши враз одеть заставят,

культа звёзд поклонник,            

Если ты верен, твой избранник жалок,

ворон зло только кружится над добычей,

коль ты б засеял семя, то потомок

пред тобой дрожал бы

вечно; очень долго игр свобода длится

мор, и, как помощь потёртым каскам,

острый нож диких окроплён свежей кровью,

вражья дружба!

Мир.., молодой зверь-диктатор, иди жечь,

тучи  не крылья, о, без счёта казни,

сын красных власти, выжить спосóбной,

пáртии мститель.                      

...Об адамáнтовых учили гранях,

о стенах из огня, о кривизне

пространства: тот незнаемый предел,

что отделяет ум земной от Бога,

есть наше невниманье. Когда б

нам захотелось всей волею — тотчас

открылось бы, как близок Бог...

(Поэт Сергей Сергеевич Авéринцев'. Из его «Духовных стихов» 21 ноября 1998 года)

Сонет академику Сергею Сергеевичу Аверинцеву

Живому классику пишу, он окрылил мой дух,

В моих ничтóжнейших стихах, с кем столь не близкий я.

Прочесть по-новому писанья византийские

Вулкан с космическим умом свет нёс¹ на русский слух.

Двадцатый век в лесу потерь был к Царегрáду' глух

Без мудрых книг его про жизни кесарийские.

Наследья, возродитесь в высшем иске дня

Сегодняшнего, коль на них — взгляд из вчера потух.

Дар в Библиотéкаре российском Анастáсии'

Дверь отворил в жизнь непревзойдённой Кáссии'

Из строк Авéринцева в данной ипостаси... и

Страшусь не так воспеть я восхищения

Им, академиком в поэте с мозгом гения,

Русь, отразит чей мир в векáх большой поэт в строфé, не я.